Страна Кустодия. Страница 4
1-2-3-4-5
Труд, на первый взгляд, вообще отсутствует в радостной «Стране Кустодии»; главное времяпрепровождение ее обитателей— веселье. Но это и есть у Кустодиева выражение жизнедеятельности народа.
Веселый народ создает свое искусство, бесчисленные образцы которого щедро рассыпаны на полотнах художника. Кустодиев в образной форме как бы выражает по-своему социалистический идеал труда, труда как радостного творчества народа, вступая одновременно в дискуссию, которая велась в предреволюционных символистских декадентских журналах на тему «Красота спасет мир», Кустодиев дал свое толкование этому: «Мир спасет творчество народа». Аспект радости, веселой игры, в которой Кустодиев представлял свое понимание труда как творческого процесса, выражал сущностные социальные представления художника. «Если в народе сохраняется идеал красоты и потребность ее, значит есть и потребность здоровья, нормы и, следовательно, тем самым гарантировано и высшее развитие народа»1 — так думал о России Ф. Достоевский, так думал, если проникнуть в глубинные процессы его творческого сознания, и Кустодиев.
Вспомним в связи с этим слова Томаса Манна: «Священная и освобожденная игра, которую называют искусством, всегда будет необходима человеку, чтобы он чувствовал себя действительно человеком»2.
Если анализировать творчество Кустодиева с позиций близости его с народной социальной утопией, то нужно подчеркнуть еще два очень важных обстоятельства. Первое заключается в том, что сама утопия не была раз навсегда данной и неподвижной сферой сознания народа, она менялась и приметы этих изменений отражали развитие социальных отношений русского общества. Среди рожденных разным временем народных утопических легенд есть и такие, которые созданы не крестьянской средой, как обычно это было в утопии, а мелкобуржуазной. А. Клебанов видит такие мелкобуржуазные начала в Преображенской общине, возникшей в Москве в конце XVIII — начале XIX века. Социальный идеал таких мелкобуржуазных утопий определялся собственностью, товарным производством. Известно, что старообрядчество было связано с купечеством, капиталами которого подчас поддерживались заволжские скиты. В произведениях Кустодиева чувствуется привкус и этой утопии, ее социальный идеал.
Исследователь русской народной утопии А. Клебанов говорит, что как только родилась утопия, родилась и сатира на нее: в древнерусской литературе — «Сказание о роскошном житии и веселии», в Англии — «Веселая страна Кокейн», в Нидерландах — «Страна лентяев» Питера Брейгеля (Мужицкого). В «Сказании о роскошном житии и веселии» рассказывается о стране, где земное изобилие рождается само собой, без трудового вмешательства человека: «Там того много, а все самородно».
Можно предположить, что Кустодиев— знаток фольклора и древнерусской литературы знал «Сказание», оно было близко ему своей образностью, народным оптимизмом восприятия, изобилием и радостью, сочетанием самой смелой гиперболы с той конкретностью, которая убеждает в «Сказании» и через триста лет.
В нем есть строки, будто прямо проиллюстрированные Кустодиевым: «А жены там ни прядут, ни ткут, ни платья моют, ни кроят, ни шьют и потому, что всякого платья готового много... верхнева платья цветнова коробья и сундуки накладены до кровель, а перстней златых и серебряных, зарукавей, цепочек и монистов без ларцев валяется много ... »3. «И кроме радостей и веселья, песень, танцованья и всяких игр, плясанья никакоя печали не бывает... Аще кому про тамошние покой и веселье сказывать начинаешь, никако ничто тому веры не пойме»4.
Краткое и концентрированное — праздничное в жизни у Кустодиева, как и в сатирической народной утопии, протяженно, вечно и длительно олицетворяет собой идеальный образ устроения общества.
Творческое мышление Кустодиева, в котором так сильны амбивалентные начала, вполне могло слить в единое положительный и отрицательный варианты народной социальной утопии. И если сатирическая утопия занимала художника, если он знал ее и помнил о ней, создавая веселые праздники и гулянья в своей «Стране Кустодии», то она внесла свой тон, цвет, звук в то единство реального и утопического, в тот синтез достоверного и воображаемого, чем является творчество художника.
Остро индивидуальное и своеобразное художественное восприятие Кустодиева-реалиста поглотило народную социальную утопию, переработало ее в новую сущность, где идеальное закреплялось подлинностью, конкретностью среды, в которой живут кустодиевские герои. Поэтому оптимальный, идеальный вариант жизни полотен Кустодиева приобретает такую неотразимую убедительность.
Русская народная социальная утопия сыграла в творчестве Кустодиева большую роль. Однако отметить наличие в творчестве Кустодиева утопического начала, признать его связь с народной социальной утопией — только еще часть задачи. Важно понять и другое: как художник-реалист, человек, рожденный городом, воспитанный Академией художеств, выращенный на традициях передвижничества, каким образом, на каких дорогах творческой мысли Кустодиев с нею встретился? Узел, в который завязаны эти вопросы, надо, видимо, искать в первой кустодиевской «Ярмарке» 1906 года, отсюда начинается тот радостный и праздничный Кустодиев, который так пленяет наше воображение. Рождение «Ярмарки» кажется загадочной неожиданностью: откуда эти радость, покой, праздничность, гармония? Ведь только три года назад художник написал на тему крестьянского ярмарочного торга картину совершенно иного плана — «Базар». В ней крестьяне, возвращающиеся с ярмарки, будничны, прозаичны, предмет их забот — «хлеб единый», а ведь «Базар» рожден теми же впечатлениями, что и «Ярмарка».
Видимо, радостный подъем, который художник переживал в 1905 году, когда писал «Ярмарку», рожден в определенной мере концентрацией счастливых обстоятельств, которые как бы создавали прочную гарантию благополучия. Очень скоро это благополучие кончится, и демоны болезни, недовольства собой, раздражения и скепсиса начнут терзать художника. Но пока все так хорошо и радостно, осуществились самые дорогие мечтания! Блестяще окончена Академия, заграничная командировка дала столько новых впечатлений, нежно любимая художником Юлия Прошинская стала женой, родились двое здоровых детей. Свежее дыхание свободы революции 1905 года опьяняло, а сознание, что он в революции выполнил свой гражданский долг, выполнил его смело и бескомпромиссно, придавало ему спокойную уверенность и силу. И, наконец, его «Терем» — «приют трудов и вдохновенья».
Каждый год стал Кустодиев приезжать сюда, все больше пленяясь этими местами. Здесь он впервые увидел настоящую русскую деревню, крестьянский быт, праздники, ярмарки, поразившие его своею красочностью. Здесь была Волга, о которой он так тосковал в хмуром Петербурге, но она была другая, новая! Жизнь заволжского крестьянства открывалась ему как незнакомая дотоле страна, новая планета. Тихие провинциальные верхневолжские города казались в сравнении с официальным Петербургом и многоголосой оживленной Астраханью такими уютными и добродушно наивными. В природе, в людях, в их быту было столько красочности и вместе с тем простоты, лиричности. Их радости такие естественные, их мечты так просто удовлетворяемы — новые валенки, платок, грабли, самодельные игрушки для детей. Кустодиеву, выросшему в большом торговом городе, городе купцов, грузчиков, вольного волжского люда, жизнь волжской провинции казалась патриархальной. В тихой неторопливости, в наивной нарядности крестьянской жизни молодому художнику виделось что-то идиллическое, ласково-приветливое. Здесь был открыт путь к новому, здесь были такие россыпи декоративного, о чем мечталось художнику, пережившему передвижническую «сюжетность» и, как ему тогда казалось, разочарованному в ней.
Энтузиазм молодого Кустодиева, рожденный всеми обстоятельствами его жизни 1905—1906 годов, подогревался и еще одним — он писал картину, сложную многофигурную композицию, в которой действуют разные социальные психологические связи, взаимоотношения. Картина, которую он писал, вводила его, начинающего художника, в русло традиций русского реализма, и сам он высказывался на главную исконную тему отечественной художественной культуры — о русском крестьянстве. Кустодиевская «Ярмарка» напоминает праздник-ярмарку Некрасова в его поэме «Кому на Руси жить хорошо»:
...празднично,
Пестро, красно кругом!
Штаны на парнях плисовы,
Жилетки полосатые,
Рубахи всех цветов;
На бабах платья красные,
У девок косы с лентами,
Лебедками плывут!..
...навалены Косули, грабли, бороны,
Багры, станки тележные, Ободья, топоры.
Пошли по лавкам странники:
Любуются платочками, Ивановскими ситцами...5.
Более того, в «Ярмарке» Кустодиева, возможно, тоже представлено какое-то театральное действие в правой части композиции, которое не вошло в картину и на которое одобрительно смотрят мужчины и раздумчиво-скромно женщины:
Про балаган прослышавши,
Пошли и наши странники
Послушать, поглазеть.
Комедию с Петрушкою,
С козою с барабанщицей...6.
1 Кожинова В. И назовет меня всяк сущий в ней язык // Наш современник. 1981. № 1. С. 152.
2 Манн Томас. Письма. М., 1975. С. 49.
3 Русская демократическая сатира XVII века. М.; Л., 1954. С. 41.
4 Там же.
5 Некрасов Н.А. Указ. соч. С. 33, 34, 35.
6 Там же. С. 39.
1-2-3-4-5
 Красавица (1915 г.) |  Эскиз декорации к пьесе А.Н. Островского Не было ни гроша, да вдруг алтын (Б.М. Кустодиев) |  Б. Кустодиев. Графика 7. |