М. А. Сергеев. Среди книг. Страница 3
1-2-3
Как-то от Верейского я узнал, что Борис Михайлович ждет с нетерпением издания монографии о нем Воинова, одобренной, подготовленной к печати, но застрявшей в Ленгизе. Сам Борис Михайлович, хотя и знал о моей связи с издательством, но со свойственной ему деликатностью не обмолвился об этом ни словом. Ускорить издание было не трудно, в 1926 году монография вышла в свет, и вскоре я получил экземпляр с теплой надписью Кустодиева, а вместе с ним живописную линогравюру (в синем), изображающую матроса с расфранченной девицей («Матрос и милая», 1926). В нашем доме гравюра эта получила название «Катька» по ассоциации с персонажем блоковской поэмы «Двенадцать».
Неизменное трудолюбие Кустодиева просто поражало. Нельзя было представить его на отдыхе. Видимо, даже усталый, он ограничивал часы досуга. В том же письме из Луги он замечал: «Даю себе неделю отдыха, а там опять за работу, срочную, 40 иллюстраций для книги Московского Гос. издательства». Речь шла, очевидно, о книге «Детям о Ленине».
И все же, вероятно, он никогда не трудился так много для украшения книги, как в те годы. Лучшие издательства — Ленгиз и Госиздат, «Петрополис» и «Радуга», «Academia» и Брокгауз — Ефрон, не говоря уже о наиболее близком ему и никогда не встречавшем отказа «Аквилоне»,— засыпали Бориса Михайловича просьбами об исполнении иллюстраций, обложек, плакатов. Не отставали от них журналы, газеты н издательства «попроще»: «Время», «Мысль», Л. Д. Френкеля. Книги, им украшенные, даже самые маленькие и дешевые, привлекали внимание своею внешностью и всегда имели успех. И это, несмотря на весьма низкий уровень цветной печати и качества бумаги.
Таким неустанным тружеником остался в памяти Борис Михаилович, скромный, простой, доброжелательный человек, обаятельный, тонкий собеседник и выдающийся художник-подвижник.
Особенно ярко запомнился последний эпизод из знакомства с Борисом Михайловичем: посещение им «вечера» в нашем доме.
Затея эта возникла совершенно случайно у Кустодиевых, которых мы посетили в начале 1926 года после путешествия за границу.
Жена делилась итальянскими впечатлениями и вспомнила попутно об автопортрете Бориса Михайловича в галерее Уффици. Потом завязался разговор о радио. В то время появились первые радиоприемники а частных квартирах. Жена увлекалась радио, «ловила» по ночам музыкальные передачи из Англии, Германии, Финляндии. Кустодиев очень заинтересовался этой новинкой и выразил сожаление, что не слышал радио. «Вот и навестите нас, Борис Михаилович, вместе и послушаем»! — предложила жена. «Сложное это предприятие», — откликнулся Кустодиев. Тут, с молчаливого одобрения Юлии Евстафьевны, вмешался и я, стал уговаривать Бориса Михайловича и заверил, что поездка к нам будет устроена возможно удобнее. Кустодиев переглянулся с Юлией Евстафьевной и согласился.
Немного спустя ранним для старых петербуржцев вечером у нас собрались, помнится, И. И. Бродский, Г. С Верейский. В. В. Воинов, П. И. Нерадовский, Ф. Ф. Нотгафт и С. П. Яремич. Вскоре прибыл и Борис Михайлович в сопровождении жены и Михаила Михайловича. Увидя знакомые дружеские лица — посторонних не было, - он обрадовался и заметил, что давно уже не бывал а таком обществе.
За столом просидели долго, было шумно, весело. Оживленный Борис Михайлович был в ударе, много шутил, смеялся, бранил Нерадовского за то, что он скрывает жену, хорошую, по слухам, исполнительницу частушек, журил «придворного живописца» Бродского и «василеостровского отшельника» Яремича, забывающих его, часто прихлебывал, несмотря на укоризненные взгляды Юлим Евстафьевны, красное вино.
В соседней комнате стоял радиоприемник, доносились джазы, эстрадная и концертная музыка...
Узнав о предстоящем полуночном бое часов Вестминстерского аббатства, Кустодиев выразил настойчивое желание дождаться его. Юлия Евстафьевна отговаривала его, ссылаясь на позднее время, но, видя общее желание присутствующих доставить удовольствие Борису Михайловичу, согласилась остаться.
Отзвучали торжественные удары «Большого Бена», и Кустодиевы покинули нас...
Воспоминанием об этой встрече служит маленькая гравюра на дереве «Купальщица, выходящая из воды» (1926) работы Кустодиева с теплой надписью о «таком хорошем вечере 8-го февраля 1926 г.».
Больше видаться с Борисом Михайловичем не пришлось. В начале 1927 года от него пришла небольшая записка по поводу красок, а в конце мая Юлия Евстафьевна сообщила о тяжелом состоянии Бориса Михайловича, захворавшего воспалением легких. Вслед за тем больного посетил выдающийся фтизиатр, профессор А. Я. Штернберг и телефонировал нам о его безнадежном состоянии...
Воспоминания М. А. Сергеева написаны в 1965 году для настоящего сборника.
1-2-3
 Осень (Б.М. Кустодиев, 1924 г.) |  Портрет М.И. Хейлика (Б.М. Кустодиев, 1901 г.) |  Осень (Б.М. Кустодиев, 1926 г.) |