Задуманное и осуществленное
Героических усилий стоило осуществление постановки «Царской невесты», открывающей сегодня зимний сезон Большого оперного театра. Все было создано буквально почти что из ничего. Не было ни необходимых красок для декораций, не было ни подходящих материй для костюмов, приходилось заменять одни другими, иногда идущими совершенно вразрез с общим планом постановки, вплоть до лиловой луны, которая имелась готовой и которую надо было переделывать на «настоящую». Но вот все эти препятствия обойдены, все, что можно было заменить, заменено: синее—красным, атлас и парча — крашеным холстом, и от зрителя требуется некоторая доза воображения, чтобы представить эти костюмы более «роскошными», чем те, что мы имели возможность ему показать.
Четыре акта трагедии мрачного, душного времени Грозного царя. На этом фоне — трогательный и светлый образ Царской невесты, простой купеческой дочери Марфы, подавленной и уничтоженной царским величием и великолепием, ничего не могущей противопоставить зависти, злобе и жестокой ревности окружающих.
Светлый, нежный рисунок песен Марфы нарисован Римским-Корсаковым на тяжелом фоне всей музыкальной драмы.
Отсюда шла задача и план работы художника: светлая и безмятежная радость декораций III акта («У Марфы») на фоне других душных, ярких и мрачных картин, где цвета должны усилить эти впечатления, создать цветную гамму, родственную музыке и дополняющую ее.
I АКТ. — Гульбище опричнины в палатах Грозного, в пьяной и нечистой атмосфере которых задумывается злое дело извода Царской невесты. Красные, пьяные цвета, яркие возбуждающие тона костюмов хора, черные костюмы Maлюты и Бомелия — немца и колдуна. Палаты, где золото кубков и утвари, восточные ковры и рядом икона с лампадой, у которых кладут поклоны на заутрене после такой широко и пьяно проведенной ночи.
II АКТ. — Последние дни золотой осени в слободе Александровской. Здесь еще радость и счастье в синем с садом доме купца Собакина, где так ярко и весело горят огни вечером в окнах, хотя в осеннем уборе деревьев уже чувствуется недолговечность и обреченность этой осенней красоты. Красные ворота, за которыми собираются опричники с Грозным на очередной налет, и немецкий дом колдуна Бомелия, чужой, закоптелый, тот самый, в котором он варит свои страшные зелья.
III АКТ. — Это мир Марфы, здесь все — «мир да любовь», здесь сговор и величание жениха и невесты.
Широкие, светлые, окрашенные в веселые цвета палаты купца Собакина. Осенний день — ясный и прозрачный — все залито солнцем. На фоне светлого неба с легкими осенними облачками тонкий силуэт рябин и кленов.
IV АКТ. — 3олотая палата в царском дворце. Все это великолепие и богатство — золотая тюрьма, в которой гибнет обреченная. Золото, огни подсвечников и паникадила, помост с троном, черные орлы на стенах делают палату похожей больше на царскую усыпальницу.
Нет выхода из этих черных дверей с идущей откуда-то сверху лестницей. Здесь гибнет Марфа...
Вот какими должны были бы быть декорации. Удалось ли нам разрешить и воспроизвести на сцене эту задачу, заставили ли мы зрителя через эти красочные сочетания сильнее, глубже почувствовать музыку оперы — это может сказать только сам зритель — ведь последнее слово всегда остается за ним.
«Жизнь искусства», 1920, 23—24 сентября.
1Написано в 1920 году в связи с премьерой оперы Н. А. Римского-Корсакова «Царская невеста», поставленной режиссером В. Раппопортом в Большом оперном театре Народного дома в Петрограде. Для этой постановки Кустодиевым выполнены эскизы декораций, костюмов и бутафории.