|
Расцвет графической работы Кустодиева, наибольшее ее развитие в сторону обслуживания книги, относится к послереволюционной эпохе, особенно к первым ее годам.
В частности для Литературно-издательского Отдела Наркомпроса, присоединенного потом к Государственному Издательству, Кустодиев начал работать в 1919 г.
К этому году относятся четыре сюиты рисунков (и обложки) к произведениям Пушкина: „Дубровский", „Руслан и Людмила", „Сказка о царе Салтане" и „Сказка о золотом петушке".
В том же году была исполнена обложка к „Земле родной" Артамонова и увидели свет две иллюстрации к рассказу Л. Толстого „Свечка" (обложку делал Г. Верейский), исполненные значительно раньше.
Условия книгопечатания в первые годы советского строя были таковы, что о создании безупречной книги нечего было и думать.
Отсутствие хорошей бумаги, доброкачественной краски и общая типографская разруха сказывались на каждой книге, выходившей в те годы.
Особенно показательна в этом отношении „Свечка" — дешевая брошюрка, напечатанная на плохой бумаге. Воспроизведение в ней рисунков Кустодиева было очень плохо.
Весьма неудовлетворительно изданы и рисунки к „Руслану и Людмиле", зато „Дубровскому" посчастливилось: в 1923 г. он был издан в виде изящной книжки, единственный курьезный недостаток которой заключается в том, что на стр. 111 помещен по ошибке рисунок Александра Бенуа из „Капитанской дочки".
Исполненные Кустодиевым в 1920 г. рисунки к „Грозе" Островского изданы не были.
После того наступил почти четырехлетний перерыв в работе Кустодиева для Госиздата. В период 1920—1923 гг. ему были заказаны всего две обложки: к „Русской истории" М. Покровского и к „Русским песням", собранным Пушкиным (1922 г.).
Между тем, деятельность Госиздата росла и укреплялась; в частности, широко развилась деятельность петроградского отделения, где героические усилия И.И. Ионова и его ближайших сотрудников превозмогли типографский развал и направили книжное производство на твердые рельсы. Постепенно стал расширяться и круг художников, вовлеченных в работу Госиздата.
Приглашение Кустодиева и других крупных мастеров весьма затруднялось экономическими условиями, но, поскольку эти условия удавалось преодолевать, к работе Госиздата привлекались лучшие художники Петрограда.
Пишущему эти строки (в ту пору заведывавшему художественной частью Госиздата в Петрограде) было ясно, что Кустодиева желательно привлечь не к „обложечной" работе, а к иллюстрационной.
Эта работа была в ту пору возможна почти исключительно в области детской книги (для хрестоматий Кустодиев был „дорог"). Если не ошибаюсь, первой работой Кустодиева в этом направлении (для Ленгиза) явились иллюстрации к книге 3.И. Лилиной „Ленин и юные ленинцы" (1924).
Приблизительно одновременно работал художник над иллюстрированием книги „Детям о Ленине" по заказу Госиздата в Москве. Первая книга не носит исключительно биограф ического характера, иллюстрации в ней довольно разнообразны: здесь имеется и сценка старого быта (помещик и крестьянин), и фабричный сюжет, и рисунок к Тихоновской поэме „Сами", но все это так или иначе связано с Лениным, образ которого проходит через всю книгу. Очень простые и внятные рисунки исполнены в тонкой и легкой, почти проволочной манере.
Цветные рисунки к книге „Детям о Ленине" удались Кустодиеву меньше и к тому же весьма проиграли в воспроизведении.
В том же 1924 г. Кустодиев исполнил сюиту иллюстраций (черных) к книжке Е.Я. Данько „Настоящий пионер" (обложка и семь рисунков) и красочные иллюстрации к книжке Лидии Лесной „Джимми Джой в гости к пионерам" (обложка и восемь иллюстраций).
В рисунках к „Настоящему пионеру" Кустодиев выразительно передал сцены памятного наводнения, в обстановке которого происходят приключения мальчика-пионера. Веселые и яркие иллюстрации к „Джимми Джою" занимательно развертывают историю путешествия маленького американца в СССР.
Кроме этих четырех детских книг, им иллюстрирован в том же году очерк А. Ильина-Женевского „Один день с Лениным".
Наибольшее число графических работ Кустодиева для Госиздата приходится на 1925 г.
Развитие в этом году дешевой крестьянской и сельскохозяйственной литературы открыло возможность широкого применения излюбленных жанровых мотивов Кустодиева.
С начала 1925 г. и до последних дней жизни Кустодиева ему постоянно заказывались обложки и иллюстрации для упомянутых изданий.
Перечислять все эти работы нет надобности, стоит только привести заглавия некоторых книжек, чтобы почувствовать, как близки и родственны Кустодиеву были темы обложек: „Ягодный сад крестьянина" (Гужавин), „Солдатка" (П. Орешин), „Как наши хлеб продавали" (Гавриков), „Деревенский кузнец" (К. Дебу), „Сани" (Овсянников), „Деревенский тележник" (его же) и пр. Снова деревенские, народные мотивы, снова крестьянский быт.
Из произведений наших классиков Кустодиеву достались опять-таки вещи, которым он не мог не „сочувствовать": целый ряд небольших рассказов и повестей М. Горького (обложки эти напечатаны не были) и М. Салтыкова-Щедрина, „После бала" Л. Толстого, „Певцы" Тургенева, „Дом № 13" Короленко, иллюстрации и обложка к „Зверю" Лескова, обложка к „Тупейному художнику" его же, „Кому жить на Руси хорошо" Некрасова и др1.
Все эти работы художник выполнял в свойственной ему иллюстративной манере, изображая на обложке тот или иной яркий момент повествования. Бесхитростный натуралистический рисунок, сразу обнажающий содержание книги, рисунок простой и убедительный как нельзя более соответствует назначению этих многотиражных дешевых изданий, долженствующих проникнуть в толщу читательской массы.
В 1926 — 1927 гг. Кустодиев, занятый театральной работой („Блоха", „Гусары и Голуби"), обложками для журналов („Красная Нива", „Красная Панорама") и гравированием, работал для Госиздата сравнительно мало (около десятка обложек и примерно столько же иллюстраций): преобладают в этих рисунках те же рабоче-крестьянские типы — кирпичник, жестянник, чеканщик, гармонист.
Чрезвычайно типичны для Кустодиева его календарные стенки, всегда привлекательные своей звонко - красочной яркостью: „Матрос", „Красноармеец", „Комсомолка", „Стенька Разин", „Яблоки" — таковы сюжеты этих произведений, отражающих излюбленные Кустодиевым живописные приемы и образы.
Сохранился ряд эскизов Кустодиева для плакатов. Некоторые из них были претворены в плакатные листы и изданы: „Ленгиз" (для Международной выставки декоративных искусств в Париже), „Смычка города с деревней" (к годовщине Октябрьской революции).
Особо следует выделить большую графическую работу, исполненную Кустодиевым еще в 1923 г. для Комитета популяризации художественных изданий, но увидевшую свет только в 1926 г. в издании Госиздата: сорок иллюстраций (и обложка) к монографии Вс. В. Воинова.
Эта работа любопытна, как опыт иллюстрирования биографии художника, своего рода графической автобиографии, отражающей наиболее памятные и дорогие художнику события, образы, пейзажи.
Превосходно изданная, отпечатанная на отличной бумаге, эта монография очень полно отражает, на ряду с живописными работами, графический oeuvre художника. Вместе с тем, она является хорошим, показательным образцом советского книгопечатания.
Из крупных иллюстрационных работ Кустодиева нужно отметить серию красочных иллюстраций к Некрасову, заказанных художнику Некрасовским музеем. Часть из них, в вариантах, была воспроизведена автолитографией в упомянутом, уже издании „Аквилона".
Подводя итоги графическому творчеству Кустодиева, подчеркнем ряд его типических свойств. Отметим, что чисто стилистические, формальные задачи мало привлекали Кустодиева, иллюстрационные достижения ранних мироискусников в области книжной графики как бы прошли мимо него. Когда они появились, Кустодиев еще очень мало работал для книги. Когда же он подошел к этой работе вплотную, переучиваться было, конечно, и поздно и незачем.
Характерно отсутствие в обложках Кустодиева синтезирующих символов, присущих декоративной графике, и отсутствие самодовлеющей орнаментации.
Книга была для него не столько вещью, требующей украшения, сколько поводом для иллюстрационной работы.
В этом отношении интересно отметить, как трактовал Кустодиев титульный лист: для него титул не был переходом от обложки к набору, т. е. более сухим и лаконичным повторением обложки, а самостоятельной композицией, которую он понимал, скорее как фронтиспис (см., например, титульные листы в „Шести стихотворениях" Некрасова, в „Настоящем пионере" Данько).
Привычка мыслить ясно и трезво, внятными и простыми образами подсказывала Кустодиеву чисто повествовательное разрешение обложки. Он всегда стремился быть как бы пособником читателя, подсказать ему определенное зрелище.
В творчестве Кустодиева в изобилии содержится то, что Ф.И. Шмидт определяет (в своей работе о предмете и границах социологического искусствоведения) как материал, поставляемый художником обществу для того, чтобы всякий мог разбираться в непрерывно поступающих восприятиях. Обилие этой „ареrception masse", становящейся „разменною монетою" в житейском обиходе не художников, весьма содействовало успеху Кустодиева как иллюстратора.
Пусть его обложки слабы по шрифту и технически вялы, в них нет зато той каллиграфичности, сухости, принаряженности, какие свойственны современной декоративной графике.
1 О рисунках Кустодиева к произведениям Горького и Некрасова см. статьи Э.Ф. Голлербаха в журн. „Читатель и писатель", № 23, 9 июня 1928, „Красная Нива", № 29, 15 июля 1928, и в сборнике Федерации совет¬ских писателей „Некрасов", изд. „Прибой", Лг., 1928. — Ив. Л.
|
|