Параллели. Страница 1
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11
Они разные. Каждый из них имел свой путь в искусстве. Но дороги их не просто сближались время от времени, а являли собой некую параллель. И не столько фактами жизни и творчества, сколько самой духовной сутью, генным, русским родством обоих мастеров.
Там, где художники могли бы встретиться, они не встретились — ранний «Мир искусства». Но именно «Мир искусства» и явился пробным камнем, который обнаружил их будущее родство.
«Мир искусства» возник в 1898 году, это было время молодости обоих мастеров. «Мир искусства» организовывал выставки, на которые стремился попасть весь интеллигентный Петербург, выпускал дорогой, рассчитанный на интеллектуалов журнал. И Блок, и Кустодиев пережили увлечение «Миром искусства» — там все было ново и необычно. Может быть, они даже и встречались на выставках, не зная и не предугадывая своего будущего родства. Блок был принят в «Мире искусства», Кустодиев им не замечен.
Юный Блок, аристократ духа и крови, прекрасный и вдохновенный, как античный бог, будто бы попал на нашу грешную землю с небес, и все казалось ему здесь чужим и странным. На этой земле ему по существу близок был в искусстве один человек — Владимир Соловьев как единомышленник, родственная душа. В. Соловьев с его мистицизмом, провиденциальностью, неоплатонизмом отвечал более всего творческим запросам Блока. Учение Соловьева о Мировой душе, предчувствие грядущих катаклизмов мира было сродни «вещей» душе Блока. Его ранние стихи навеяны библейскими сказаниями — Экклезиастом и Апокалипсисом, средневековой рыцарской поэзией, и культ «Прекрасной Дамы» Блок исповедует настолько всерьез, что его молодая розовощекая жена («девушка розовой калитки») испытывает долгое смущение и даже раздражение. «Такому» Блоку открылись двери в «Мир искусства», как только он к ним приблизился. Его замечают там: Д. Мережковский читает ему главу из новой своей книги «Петр I и Алексей», Гиппиус («женщина, безумная гордячка») вступает с ним в переписку. Свобода творчества, провозглашаемая лидерами журнала в противовес передвижнической идейности, кажется там молодому Блоку тайной, которая для него — синоним прекрасного. Правда, его ориентиры в современном русском искусстве еще достаточно традиционны — побывав в Третьяковской галерее во время своего приезда в Москву, он отмечает Васнецова — «Иван Царевич на Сером волке», Репина — «Иван Грозный и сын его Иван», Левитана (Васнецов, Левитан в первых номерах журнала «Мир искусства» оценивались как «свои»), Нестеров кажется ему декадентом, настоящее же родство его с Врубелем. Это родство навсегда.
В 1910 году Блок писал о том, что с Врубелем он связан жизненно. И когда художник умер, Блок написал о нем взволнованный некролог.
В «Мире искусства» Блок посещает собрания общества, знакомится с художниками-мирискусниками, некоторые из них становятся его приятелями и иллюстраторами его стихов (Бакст, Сомов, Добужинский); в пятом номере «Мира искусства» за 1902 год и сам Блок выступает с письмом А. Белому, которое является ответом на статью последнего «Формы искусства». И тем не менее Блок не «весь» там, «Мир искусства» не совпадает с его душевными параметрами. "Мир искусства" приглашает меня на свои журфиксы, но я был только на одном, где нашел много знаменитостей из художников и литераторов и „дух светский" без отношения к моему „духовному", внутреннему, все больше опознаваемому», — пишет поэт отцу 29 ноября 1903 года.
Его «внутреннее» познается вне «Мира искусства». И скоро вероисповедание «Мира искусства» — «искусство для искусства» будет отвращать поэта: «Искусство тем глубже, чем меньше в нем искусства». Юный Блок, еще столь близкий «Миру искусства», видит в нем главную его слабость «дух светский», который чужд тому, что вызревает в поэте— «духовное», «внутреннее».
Письмо отцу и выраженное там мнение о «Мире искусства» — начало разочарования. Позднее в отношении Блока к «Миру искусства» образуется трещина, которая будет расти и расширяться до тех пор, пока поэт не напишет в своем «Дневнике» знаменательную фразу: «...приходится переоценивать не только „Старые годы" (которые, впрочем, никогда уважения не внушали: буржуйчики на готовой красоте), но и „Мир искусства"». Журнал был ориентирован на Запад и вообще вне России, у Блока — европейца, глубокого знатока литературы Европы, влюбленного в западное средневековье, Сиену, Флоренцию, искусство итальянского кватроченто, есть еще более глубокая и бесконечная любовь — к России. Она рождена его воспитанием, его Шахматовым, семейными традициями. С годами это «чувство родины» становится все обостреннее и сосредоточеннее. Только любящими устами могли быть произнесены проникновенные слова:
О, Русь моя! Жена моя!..1.
А в стихотворении «Моей матери» Блок писал:
Полно смотреть в это звездное море,
Полно стремиться к холодной луне!
Мало ли счастья в житейском просторе?
Мало ли жара в сердечном огне?2.
В этих строках, как в малом зерне, хранятся те жизненные соки, которые будут кормить будущие ростки. Все творчество Блока — это жажда «житейского простора», это стремление вырваться из узкого круга интеллектуальной творческой элиты к людям, своему народу.
В тайник души проникла плесень,
Но надо плакать, петь, идти,
Чтоб в рай моих заморских песен
Открылись торные пути3.
В 1902 году Блок уже принят «Миром искусства», Кустодиев еще учится в Академии художеств, собирает материалы к своей дипломной работе «Базар», пишет мужиков, увлечен красочными кинешемскими ярмарками, ищет себе натурщиков в трактирах и на базарах Семеновского-Лапотного. Он репинец, любимый ученик Репина, ему доверено писать вместе со своим однокашником И.С. Куликовым огромное полотно «Заседание Государственного совета», над которым трудится Репин. В академическом прошлом Кустодиева картины на темы русской народной жизни, русской истории. Верный передвижнической школе и Репину, Кустодиев тем не менее с большим интересом относится к «Миру искусства», ходит на его выставки, покупает журнал — там столько необычного, художественного... В 1902 году Кустодиев уже известный художник, его работы выставляются на выставках в России и за границей, сам Бенуа упоминает его в своей «Русской школе живописи», но попытки Кустодиева сблизиться с «Миром искусства» не дают результатов. Но перевернем страницу истории— 1910 год. Кустодиев, раньше не замечаемый «Миром искусства», сам член этого общества. Правда, «Мир искусства» после своей самоликвидации в 1904 году возродился в 1910 уже иным, он пополнился новыми членами, расширился в своем составе, но во главе его по-прежнему А. Бенуа, также К. Сомов, И. Билибин, М. Добужинский. Но художника не оставляет ощущение, что он чужой здесь. Вступив в «Мир искусства», Кустодиев скоро испытывает желание уйти оттуда: «В сущности, я бы с наслаждением ушел бы от них совсем, от этих милых приятелей, если бы только было где выставляться...»4.
До конца жизни Кустодиев чувствовал свою обособленность в «Мире искусства», хотя тогда он уже был на «ты» с Бенуа, а ведущие художники общества были его друзьями и добрыми знакомыми. Кустодиев, видимо, всю свою жизнь испытывал к «Миру искусства» притяжение-отталкивание, как и Блок. Там было искусство, но искусство для искусства, тогда как обоих художников влекла к себе жизнь, в ней они черпали свое вдохновение, о ней размышляли они в часы своего творчества. И, видимо, Кустодиев уже в своей молодости, когда «Мир искусства» был притяжением умов творческой интеллигенции и особенно молодежи, как и Блок, чувствовал его «дух светский». Этот дух и выразил он в своем первом (несколько раз писал его) портрете И. Билибина.
Билибин — друг Кустодиева, и трудно было ожидать от художника портрета-разоблачения, и вообще такая прямая отповедь была не свойственна ему. Но все то, что хотел сказать Кустодиев о Билибине той поры, о Билибине-мирискуснике, он сказал — о его эстетстве, экстравагантности, снобизме, ретроспективизме, хотя сказал это как бы шутя, не всерьез — костюм и поза модели так контрастируют с вдумчивым лицом. Портрет Билибина выполнен в 1901 году, а в 1912, уже будучи членом «Мира искусства», Кустодиев начинает писать групповой портрет художников общества, который ему не суждено было закончить, он успел выполнить серию портретов художников «Мира искусства» и эскиз группового портрета.
В групповом портрете художников «Мира искусства», который создавался более десяти лет (1913—1926), царит обстановка изысканности, барственности, но люди, изображенные художником, серьезны, творчески одухотворены— это мастера искусства. Они все похожи не только характерностью внешности, но своей духовной сутью — сдержанный мудрец Рерих, экспансивный Петров-Водкин, балагур Билибин.
В изображении же Бенуа есть то менторское, поучающее, «пасторское», как сказал о Бенуа Виктор Шкловский, что всегда чувствовал в нем Кустодиев, к которому Бенуа был снисходителен или совсем не замечал его как критик.
1 Там же. С. 249.
2 Блок А. Собр. соч. Т. 1. С. 7.
3 Блок А. Собр. соч. Т. 2. С. 123.
4 Б.М. Кустодиев. С. 120.
Предыдущая глава
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11
 Девушка на Волге (1915 г.) |  Труд (эскиз панно-штандарта) |  Хоровод (1912 г.) |