Ты и могучая, ты и обильная. Страница 2
1-2-3-4
Очень плодотворной для Кустодиева была и его дружба с А.И. Анисимовым, знатоком древнерусского искусства и русской истории. Выдающийся исследователь, талантливый и увлеченный, он много сделал для отечественной науки.
Анисимов был не только ученым, щедро открывающим перед художником свои познания, но и просветителем, несущим в широкие массы народа знания: блестяще окончивший Московский университет, Анисимов на несколько лет уехал преподавать в сельскую учительскую семинарию.
С восхищением отзывался ученый о пытливости и талантливости своих учеников, видя в них людей, которые в будущем станут проводниками знаний в народе, отдадут свои силы служению России.
Такой тип русского художественного деятеля создал Кустодиев в портрете А.И. Анисимова (1915), изобразив его на фоне русской природы и архитектуры Верхнего Поволжья.
При всей характерности и индивидуальности облика ученого в нем есть то обобщение, которое позволяет видеть в нем образ русского интеллигента, преданного идее народного служения. Анисимов посвящает художника в свою работу, рассказывает о своих исследованиях, путешествиях, находках, помогая художнику материалами для его работы.
Как многие лучшие сыновья России, А.И. Анисимов погиб в лагерях. В 1910 году крепнут дружеские связи Кустодиева с А. Блоком, которого всегда любил и ценил художник. В 1914 году Кустодиев работает над большим скульптурным портретом Блока1.
Этот факт сам по себе характерен для Кустодиева — в своем портретном творчестве он стремится создать галерею деятелей русской художественной культуры, как свидетельство силы национального творческого духа.
Среди тех художников, писателей, актеров, музыкантов, которых в течение своей жизни изображал Кустодиев, Блок был любимой его моделью.
Их связывало глубокое духовное родство — этих столь разных по своим творческим натурам художников — и родство это была Россия. «Страдая Германией», — сказал как-то о своем военном и послевоенном творчестве Т. Манн. «Страдая Россией», воодушевленные мечтой о ее будущем, писали свои стихи Блок и свои полотна Кустодиев.
В стремлении к синтезу, крепнущем в творческом сознании Кустодиева, решающим было представление о России, его раздумья о ней, гражданская общественная позиция, его страстное стремление видеть свою родину счастливой.
Творческий путь Кустодиева от непосредственного наблюдения, натурного впечатления к выражению средствами искусства его миропонимания, социальной идеи — это путь к овладению широким понятием национального.
Как художник русской темы Кустодиев сформировался рано, в первые годы самостоятельного творчества. В 1912 году Станиславский приглашает его в Художественный театр уже как знатока русской жизни, русской провинции и предлагает ему оформление пьес А. Островского.
Но именно в последнее десятилетие жизни Кустодиев создал полотна и графические произведения, где характер русской природы, русского быта выразился так глубоко и слитно, что можно говорить о национальном в его искусстве как целостном понятии.
На этом переходе от портретно-достоверного к синтетически-типовому все, что изображает художник, приобретает расширительный смысл, потому что Кустодиев стремится теперь видеть русскую жизнь в ее общественно-исторической перспективе.
Наблюдая в течение многих лет русскую деревню и провинцию, стремясь проникнуть в глубины народного самосознания, Кустодиев как бы ставит перед собой главный вопрос своего творчества: «Что такое Россия? Каковы ее возможности, ее будущее?»
И дает исполненный веры и надежды ответ — силы и возможности России велики и неисчерпаемы. Залогом этого являются необозримые просторы страны, ее природные богатства, талантливость народа.
И тогда в искусстве художника вырисовываются контуры большого и величественного целого — русская земля с ее ширью, ее 
плодоносящей силой и издавна живущий здесь народ со своими традициями, устоями, особенностями национального характера.
К середине 1910-х в творчестве Кустодиева появляется тема русских просторов.
Если в «Гуляньях» 1909—1910-х годов, в «Провинции» (1910), «Купчихах в Кинешме» (1912) художник выгораживает для действия сценическую площадку, ограничивая ее на заднем плане и по бокам, как кулисами, домами, заборами, деревьями, то теперь он убирает все, что задерживает развитие пространства; оно расширяется, бесконечно уходя в глубину, будучи таким громадным, что вмещает в себя город с его улицами, площадями, зданиями и многочисленными церквами («Масленица», 1916); поля, леса, перелески, деревни («Лето», 1920); неохватные глазом разливы Волги («Купчиха», 1915; «Девушка на Волге», 1915; «На Волге», 1922).
Все большее место в жанровых полотнах и графических работах Кустодиева занимают панорамные решения, часто с высоты птичьего полета, позволяющие вместить в пейзаж широкие картины сельской природы, городскую архитектуру и большие толпы народа.
Обращаясь к опыту русских пейзажистов XIX века — Шишкина, Куинджи, Левитана, — осваивает Кустодиев открытое ими восприятие русского пейзажа как бесконечных пространственных перспектив, втягивающих в себя, уводящих глаз к все удаляющемуся горизонту — «только синь сосет глаза» и сменяется «за далью даль».
Русские просторы, русское раздолье— такова кустодиевская Россия. Интерес художника к широким панорамным решениям после 1916 года столь устойчив, что он использует их даже в таких интерьерных мотивах, как чаепитие,— в различных вариантах «Купчихи за чаем» (1918), изображая женщину на открытом балконе, выходящем на улицу. Это позволяет показать широкое пространство — торговую площадь, церковь, дома, улицы провинциального города.
В 1915—1920 годах Кустодиев часто изображает крупную фигуру первого плана в перспективе уходящего вдаль города или сельского пейзажа — его многочисленные купцы и купчихи в живописи и графике, серия «Русские типы» (1920); к этому композиционному приему обращается художник и в портретах того времени: А. Анисимова (1915), М. Шостакович («Девушка с чашкой»), И. Бродского (1920).
Там, где художник обращается к панорамным пространственным решениям, он отказывается часто от декоративности, возвращаясь к тону, пленэру, сохраняя открытый цвет, трактовку формы как цветовой плоскости только иногда в фигурах первого плана («Купчиха с покупками», «Троицын день», 1920).
Так же расширительно, как тема русской природы, трактуется художником тема русского богатства. Она слагается из трех взаимодействующих начал: плодоносящей силы русской земли, созидающих сил живущего на этой земле народа и торговли, как бы управляющей потоком этих сил, рождающих русское богатство.
Картины Кустодиева это как бы единый большой натюрморт, исторгающий благоухание садов, острые запахи огородов, сдобный дух булочных, сложные — жирные, тонкие, терпкие и пряные ароматы гастрономических магазинов, где торгуют окороками, сельдями, балыками, икрой, чаем, табаком.
Если вычесть из этого прейскуранта «колониальные товары» (чай, табак), то все богатство торгуемой снеди — плоды русской земли, увлеченно написанные художником, захваченным их живописным богатством.
Он видел их на ярмарках и базарах Кинешмы и Костромы, рынках Астрахани, в садах Верхнего Поволжья, на бахчах Нижнего Поволжья, где зреют сочные помидоры, ароматные дыни, налитые сладчайшим соком арбузы.
Все это видел Кустодиев художническим зрением. Как русский Снайдерс, предлагал он это земное роскошество зрителю, завлекая его вкусом, ароматом, цветом своих «плодоовощных» натюрмортов.
Нашел своего вдохновенного певца в Кустодиеве и русский хлеб.
Как бы напоминая в своих живописных и графических произведениях «Жатва» (1914), «Сенокос» (1917), «Молотьба» (1918) о труде землепашца, широких пшеничных и ржаных полях, художник создает свою поэму о хлебе.
Хлеб Кустодиева — это мешки муки, которую грузят на пароходы, везут в лавки и магазины, это печеная снедь богатейшего ассортимента: калачи, булки, крендели, ситники, бублики, баранки, торты, кексы, пирожные, куличи, пироги, кулебяки — все, что пришло в русскую хлебную кулинарию из далеких времен отечественной истории и что занесено в нее из других стран. Хлеб Кустодиева — аппетитный, душистый, как бы хранящий еще тепло щедрой русской печи.
1 Выполненный в пластилине, он не сохранился.
1-2-3-4
 Труд (Б.М. Кустодиев, 1918 г.) |  Татарин, торгующий арбузами (Б.М. Кустодиев, 1923-1924 г.) |  Трактирщик2 (Б.М. Кустодиев, 1920 г.) |