Борис Кустодиев. Отрывок из книги "Мастера и шедевры". Страница 4
1-2-3-4-5-6-7-8
Или - зачем далеко ходить? - ведь замечательное полотно "Девушка, освещенная солнцем", написанное молодым Валентином Серовым, вызвала целый каскад брани в среде академиков живописи. Нет нужды цитировать эпитеты, которые в сердцах произносили маститые маэстро. Правда, они, очевидно, не предполагали, что этот небольшой холст станет со временем жемчужиной Третьяковской галереи и одним из любимых портретов русской реалистической школы, а некоторые грандиозные по размерам, но весьма банальные по мастерству полотна иных академиков канут в Лету.
В 1915 году Кустодиев побывал в Москве. Он бродил по городу, делал зарисовки. Неизменным спутником его был В.В. Лужский - актер МХАТа.
На вербном торгу у Спасской башни стоял трактир, любимое место отдыха извозчиков. Они пили здесь чай. Кустодиева увлекла идея написать картину "Чаепитие".
Так родился "Московский трактир".
Вот что рассказывает сын художника Кирилл, позировавший ему для этой картины:
"Отец сперва написал фон, затем приступил к фигурам. При этом он рассказывал, как истово пили чай извозчики, одетые в синие кафтаны. Держались чинно, спокойно, подзывали, не торопясь, полового, а тот бегом "летел" с чайником. Пили горячий чай помногу - на дворе сильный мороз, блюдечко держали на вытянутых пальцах. Пили, обжигаясь, дуя на блюдечко с чаем. Разговор вели так же чинно, не торопясь. Кто-то из них читает газеты, он напился, согрелся, теперь отдыхает.
Отец говорил: "Вот и хочется мне все это передать.
Веяло от них чем-то новгородским - иконой, фреской. Все на новгородский лад - красный фон, яйца красные, почти одного цвета с красными стенами - так их и надо писать, как на Николае Чудотворце - бликовать.
А вот самовар четырехведерный сиять должен. Главная закуска - раки"
Он говорит, а я ему в это время позирую, надев русскую рубаху, в одном случае с чайником, в другом - заснув у стола, я изображал половых.
Позировал ему еще В.А. Кастальский для старика извозчика. Портретное сходство, конечно, весьма приблизительное, так как отец старался верно передать образ "лихача", его манеру держать газету, его руки, бороду.
Борис Михайлович остался очень доволен своей работой.
"А ведь, по-моему, картина вышла! Цвет есть, иконность и характеристика извозчиков получилась. Ай да молодец твой отец!" - заразительно смеясь, он шутя хвалил себя, и я невольно присоединился к его веселью".
Кустодиев - истинно народный живописец. Он мечтал, что когда-нибудь будут построены клубы для народа. Сын художника записал мысли отца, который представлял себе эти клубы или дома культуры в виде прекрасных зданий, расписанных великолепными панно:
"Ну, вот, хотя бы как в Венеции, в палаццо Лабия, работы Тьеполо. Там это сделано для господ, а у нас будет сделано для народа России".
А как несказанно был он рад, когда декретом В.И. Ленина дворцы на Каменном острове, принадлежавшие прежде петербургской знати, были отданы под дома отдыха трудовому народу...
Он говорил мне:
"Ты счастливый, доживешь и увидишь сам всю красоту предстоящей жизни, а в жизни самое главное - труд и право на отдых после труда. Это и завоевано сейчас самим народом, раньше этого не было, жить было трудно, унизительно и мерзко".
В ленинградских архивах, говорят, сохранилось пожелтевшее от времени письмо некоего митрополита, в котором... Да, впрочем, это не письмо, это крик души "святого" старца.
Вот, примерно, его содержание:
"Видно, диавол водил дерзкой рукой художника Кустодиева, когда он писал свою "Красавицу", ибо смутил он навек покой мой.
Узрел я ее прелесть и ласковость и забыл посты и бдения.
Иду в монастырь, где и буду замаливать грехи свои".
Я не берусь утверждать верность каждого слова из этого оригинального образца эпистолярного наследия прошлого, но нельзя не удивиться силе кисти художника, вызвавшего такую бурю чувств у подготовленного к искушениям зрителя.
Величава "Красавица".
Пышный стан, округлые плечи: Она вот-вот приветливо улыбнется, и тогда алые уста раскроются и блеснут жемчужные зубы, еще сильнее зардеются без того румяные щеки, появится ямочка на персиковом подбородке, засияют лукавые бирюзовые глаза.
Красавица только что проснулась, она привстала на своем пышном ложе, как розовая богиня в белой пене пуховых белоснежных подушек и кружев. Она чутко прислушивается. Что она слышит? Кого ждет? Сказочна, былинна красота ее.
Сказочность, былинность скрыты не только в облике красавицы, но в красочной феерии, в этом букете соперничающих друг с другом сверкающих, чистых, ярых цветов.
Под ударами кисти живописца простой купеческий сундук расцветает, подобно оперению дивной жар-птицы. Каких только оттенков красного и розового нет здесь: кумачовые, пурпурные, коралловые, багряные, рубиновые, алые!..
Нет, не хватает слов, чтобы описать, охватить чудесную радугу кустодиевской палитры.
1-2-3-4-5-6-7-8